...детям надо позволять всё, иначе из них никогда не вырастут настоящие негодяи!..
почему-то вдруг вспомнилось...Однажды ты врываешься в мой магазин - именно врываешься, потому что по-другому ты не умеешь: если входить, то распахнув дверь так, что она ударяется о стену, вскрикнув-скрипнув от боли, и, вторя ей, жалобно звенят стёкла в окнах; если петь, то так, чтобы наутро невозможно было говорить - до крови в горле, до боли в лёгких; если любить, то настолько сильно, что сердце обугливается, не выдерживая высоких температур... В этом вся ты. Ураган. Шторм. Катастрофа. Катастрофа для того, кто посмел встать на твоём пути без твоего на то одобрения. Ты врываешься в магазин однажды утром - и одним только взглядом тёмных глаз совершаешь переворот в моём тряпичном королевстве. Чёрные. Не карие даже - чёрные. Твои глаза обжигают, и я как-то странно всхлипываю, когда понимаю, что ты смотришь именно на меня. Если серые глаза - скальпель, а голубые - ледянной океан, то чёрные - горящие угли: возьми их в ладонь и прожги её насквозь, до мяса, до кости... Все знают, что опасно играть с огнём - но так хочется протянуть к нему руку.
Ты вихрем проносишься вдоль полок с моим портновским богатством, отметая то, что не нужно, высмеивая то, что нелепо... А я послушно тенью скольжу вдоль этих же полок, ни на шаг не отставая от тебя, согласно киваю головой, опустив глаза, и смущённо улыбаюсь. Между нами прилавок - и я бесконечно рада тому, что от твоего огня меня отделяет хотя бы такая, пусть и ненадёжная по сути, конструкция.
Портновский мел крошится в моих пальцах, линия прочерчена неровно... Ножницы отказываются резать и без того непослушную, скользящую ткань, цепляются лезвиями, рвут, - они заодно с тобой. Лезвия ведь закаляются в огне, верно? И когда, казалось бы, за таким привычным занятием я почти успокаиваюсь, и обретаю способность дышать, и даже могу поднять глаза, не боясь обжечься о твой угольно-чёрный взгляд, ты прикасаешься к моей руке и говоришь о том, насколько тонкие у меня запястья... Мой мир из разноцветных лоскутков, пуговиц и блестящих напёрстков вертится волчком вокруг нас. Вот оно - торнадо. И мы - его эпицентр. Ты - эпицентр. А меня сюда притянуло, случайно, зачем? Ты запрокидываешь голову и смеёшься - с хрипотцой, чувственно, пронизывающе. Как игла проходит сквозь шёлк - поддатливая ткань ничем не может ей воспрепятствовать - так и твой смех пронзает меня, пробегая током по позвоночнику. Холод по спине, холод в затылке.
Сколько проходит времени, прежде чем ты наконец расплачиваешься и уходишь, забрав покупки? О чём мы говорим всё это время - и говорим ли вообще? Сколько недовольных клиентов покидают мой магазин, понимая, что нам не до них, абсолютно? На прощание скользишь по моим губам взглядом - и я чувствую, что на них запеклась кровь, как после хорошего удара.
Снаружи, за стенами магазина, промёрзший насквозь зимний город. И люди - такие же промёрзшие внутри, покрытые инеем и припорошенные снегом.
А я сижу под прилавком, притянув к груди колени, и думаю о том, откуда ты появилась в нашем снежном городе, из какого пламени... И придёшь ли ещё.
